– Да, я тоже так думала. Но, по-моему, ему хочется внимания. Насколько мне известно, у него никого нет. Он ездит этим поездом годами. Никому не причиняет вреда, просто ходит и притворяется сумасшедшим, но я ему не верю. Он одевается как бездомный, однако билет на поезд не по карману ни одному из виденных мной бездомных – а я повидала немало. Я выяснила, что он работает инженером в фирме в Сан-Диего. Скорее всего, ему всегда не хватало друзей, а теперь, когда ему за сорок пять, он и не знает, как их завести. Я беседовала с ним: он умный человек с хорошими манерами, просто мыслит иначе, чем мы с тобой. Когда он садится в «Чиф», то первым делом всегда жалуется на своих демонов. После этого с ним можно нормально общаться.

– Как думаешь, почему он столько ездит поездом?

– Ну, никто не хочет остаться в одиночестве, особенно под Рождество. Наверняка ты в курсе, что большинство самоубийств происходит в праздники. К тому же в это время года «Чиф» – не поезд, а клуб знакомств для тех, кто ищет друзей.

К Роксанне подбежала отчаянно размахивающая билетом пожилая женщина:

– О боже мой, я не знаю, куда еду.

– Для начала, дорогая, скажите, куда вы хотите доехать, и затем мы выясним, что делать.

– В Денвер.

– Денвер, ясно. Тогда вам нужно на «Зефэ», а не на «Чиф». «Чиф» едет в Лос-Анджелес и не заезжает в Денвер. Странно, что вас сюда впустили.

– Кажется, я перепутала поезд.

– Ну, так «Зефэ» тоже отправляется из Чикаго.

– Не могу в это поверить. Моя дочь со своей семьей ждут меня на Рождество. Она сказала, что в Денвер прилетит, а обратно поедет вместе со мной. Мне не нравится летать, а мой муж скончался. Дочь сказала, что у меня не хватит мозгов путешествовать одной – и, наверное, она права.

– Но ведь у вас же хватило мозгов попросить о помощи, верно?

– Да, но, когда я не приеду на Рождество, она все поймет. И все праздники они с мужем будут повторять: «Мы же говорили».

– Кто сказал, что вы не успеете в Денвер к Рождеству? – ответила вопросом Роксанна.

– Но я же не в том поезде.

– Сейчас да, однако мы собираемся пересадить вас на нужный поезд.

– Не понимаю, как вы это сделаете? Вы же сказали, что этот поезд идет в Лос-Анджелес.

– В Канзас-Сити мы пересадим вас на местную электричку до Омахи. «Зефэ» останавливается в Омахе, и у вас будет достаточно времени, чтобы успеть на него и поехать прямо в Денвер. Никаких проблем. Я все подготовлю и приду за вами, когда мы доедем до Канзас-Сити сегодня вечером.

Женщина рассыпалась в благодарностях за помощь. После ее ухода Роксанна сказала:

– Люди постоянно приходят – взбудораженные, взволнованные, беспокоящиеся о самых разных вещах. Надо понять причины их волнений, решить проблемы, заинтересовать их поездкой и сделать частью путешествия. Когда попадаются родители с детьми, ты общаешься с детьми напрямую, а не через родителей. Малыши такое ценят: это заставляет их чувствовать себя большими и важными, тогда они тебя слушают. Ты делаешь свое дело постепенно, шаг за шагом. До некоторых пассажиров так и не удается достучаться, но это скорее исключение. Все это требует времени, но – либо ты делаешь работу, либо работа делает тебя. Это я и твержу дочери все время, вбиваю ей в голову.

– Ты отлично потрудилась над Реджиной, она замечательная.

– Да, верно, она особенная. Мамочка ею гордится.

– Ты говоришь как психолог.

– Я и есть неофициальный психолог. И у меня бесконечный поток пациентов.

– Ты точно не ангел, сброшенный с небес на «Саутвест Чиф»? Ты словно слишком хороша для этого мира – и я говорю это с большим уважением.

– Нет, дорогая, я шестидесятитрехлетняя толстая женщина с больными ногами, высоким давлением и начинающимся диабетом. Я знаю, что мне осталось не так уж долго, и я могу провести оставшееся время или хандря и жалуясь, чего мне не удалось добиться в жизни, или же занимаясь любимым делом и попутно помогая людям. Я решила продолжать трудиться, пока есть силы.

Они остановились у одной из полок. Роксанна положила руки на бедра.

– Прошу прощения, но что это здесь творится?

Совершенно голый молодой человек лет двадцати пяти откинулся на свою полку. К счастью, рядом с ним никого не было, а свет был притушен в это время суток, так что никто ничего не заметил – по крайней мере, пока.

– Эй, так здорово, – ответил тот.

– Держу пари, тебе здорово. Ты лежишь без штанов и вообще без всего.

– Ну, я из Аризоны, а в Аризоне все так спят.

– Вот как? – сказала Роксанна.

Элеонора отвела взгляд, а вот проводница села рядом с ним.

– Скажу прямо: мы не в Аризоне, мы в Миссури. Хоть я и в курсе, что Миссури называют «штатом показухи», в том, что ты демонстрируешь, для меня нет ничего нового, и показывать мне это не надо. Если ты сейчас же не оденешься, то тебя высадят с поезда еще до Канзас-Сити.

Молодой человек хихикнул:

– Да ладно. «Ла Плата» уже проехали, а после нее до Канзас-Сити остановок нет.

– Вот именно, что нет, – Роксанна внимательно смотрела на него до тех пор, пока он не сообразил.

– Вы же не высадите меня невесть где? Вы не можете так сделать, – возмутился он.

– Я бы не назвала центр Миссури «невесть где». А ты, Элеонора?

Та покачала головой:

– Нет, не назвала бы.

Роксанна продолжила:

– Ведь там живут люди, так что это скорее «где-то». Я в курсе, что от фермы до фермы довольно далеко, а на дворе декабрь и холод, но это не невесть где. Собственно, от того места, где мы тебя высадим, надо будет всего лишь пройти тридцать миль на юго-запад, кажется, – или, быть может, на северо-восток, – и дойдешь до мотеля или чего-то в этом роде, если память мне не изменяет. Хотя его могли уже снести, он очень старый.

– Тридцать миль! Я замерзну.

– Ну, если наденешь штаны, не замерзнешь. И будь оптимистом. Не выношу нытиков. Ты молодой, сильный и, вероятно, дойдешь.

Тот выпучил глаза:

– «Вероятно»?

Роксанна вытащила переносную рацию. Она не нажала на кнопку, что Элеонора заметила, а молодой человек – нет.

– Проводник – старшему проводнику и машинисту. У нас красный уровень тревоги, ситуация 142, повторяю: 142. Необходимо остановиться и высадить пассажира. Прием окончен.

– Постойте! – воскликнул паникующий парень. – Что значит 142?

– О, дорогой, это просто железнодорожный термин для бунтующих пассажиров. На больших самолетах их просто привязывают к сиденью, потому что не могут открывать двери на высоте шести миль, – она мило улыбнулась, – но у нас в поезде нет такой проблемы, верно? Видишь ли, в «Амтраке» мы просто выпинываем ваши непослушные задницы где хотим. Впрочем, мы предоставляем фонарь и компас, чтобы вы нашли дорогу. Это официальная политика «Амтрака», и, как по мне, очень правильная.